Валентин Серых Тайные искусст

Маги и короли
Еще не зная физики,
Играли сто ролей
Маги и алхимики
У тронов королей.
Их короли ценили
В предчувствии удач,
На плаху ж выводили
Священник и палач.
Наверно, что-то знали:
Ведь долгими веками
И золото искали,
И философский камень.
Встречались и провидцы.
И верится с трудом,
Что были сплошь ленивцы
Да жулики кругом.
Мучительно и трудно.
Не для себя, так впрок
Готовился подспудно
Блистательный рывок.
Эпохи дверь захлопнул
Возрожденья внук.
Бутон созрел и лопнул
Созвездия наук.
Науки наступали,
Юные пока.
Сварливо уползали
Срединные века.
Следопыты меткие
Уже далеких дней
Рукописи ветхие
Открыли для людей.
История читала
Магов имена,
А королей лизала
Забвения река.

Волшебное кольцо
Говорили, правды ради,
Люди по соседству,
Что колечко то Фростраде
Досталось по наследству.
Говорили: в те года
Миром страсти правили.
Так, вниманью короля
Девушку представили.
Карл был грозным королем.
Никто и не предвидел:
Сердце вспыхнуло огнем,
Когда ее увидел.
Император был не молод,
Мудрый и отважный.
Утолил любовный голод
И женился дважды.
Гостья скромно представлялась.
Девушка красивая.
И нормальной показалась
Страсть неодолимая.
Властелина поздравляли
Гости, двор, охрана.
Свадьбу скорую сыграли
С участьем Ватикана.
С удивленьем двор смотрел:
Королева зрела.
Годы шли. Король старел.
Но страсть не охладела.
В королеве кровь играла.
Была доброй, милой.
И, конечно, тайну знала,
Что в колечке сила.
Эта сила жить поможет.
Нет кольца полезней.
Только уберечь не сможет
От смерти и болезней.
Император долголетний.
Смерть пришла проклятая.
Умерла, но перед смертью
В рот кольцо запрятала.
Королю стал свет не мил.
День и ночь без смены
В скорби время проводил
У тела королевы.
А когда он уставал,
Подходила смена:
У покойной оставлял
Верного Турпена.
Королева – божество.
Но одно печально:
Турпен видел волшебство
В этом деле тайное.
Когда час ночной настал,
Дежурить довелося,
Он все тело обыскал,
И кольцо нашлося.
Королю не рассказал:
Не хотел печалить.
И решил тот талисман
У себя оставить.
Поминальный стол накрыли.
Летописи кратки:
Королеву схоронили
В положенном порядке.
Когда новый день настал,
В монархе перемена:
Ни на шаг не отпускал
Верного Турпена.
В одиночку не гулял,.
Как ранее бывало.
И тому надоедать
Это очень стало.
Как-то раз, закрыв лицо,
Покинул он покои,
Чтобы выбросить кольцо
В озеро лесное.
Вода вспучилась бугром.
Вся в зеленой пене.
Громыхнул далекий гром
На прозрачном небе.
Перемена с новым днем.
Придворным не помеха:
Карл решил со всем двором
К озеру поехать.
Словно просветленный весь,
Всматривался в лица.
Повелел, что будет здесь
Империи столица.
Быстро строили дворец
Под надзором властным.
И вознесся, наконец,
Аахен прекрасный.

Проклятье Тота
Ночи проводит в коротких снах
Маг и царевич Нефрекептах.
Кажется принцу, будто постиг
Надписей древних загадочный стих.
Кровь отливает у принца с лица:
Голос насмешливый слышит жреца:
«Нужно ли магу с этим копаться?
Не лучше ли сразу до сути добраться?»
Неужто жрец знает новое что-то
О книге, написанной некогда Тотом?
Жрец подтвердил, что поведает
                                                  правду,
Если получит солидную плату.
Плата обещана. Жрец сообщил,
Что книгу скрывает загадочный Нил.
С книгою ларец лежит в сундуке
Сундук возле города Копта в реке.
И, если наследнику постараться,
То можно до книги волшебной
                                                 добраться.
Нефрекептах был и принц, и ученый,
В тайные магии посвященный.
Долго у самой реки колдовал
И человечков в палец создал.
Таких, что упорно работать могли
На дне мутноватой и бурной реки.
Три дня их работы, как миг пробежали.
Принцу сказали, что ларец достали.
Чувства кричали, что медлить нельзя.
Но в ларце под крышкой лежала змея.
Нужных заклятий слова прозвучали.
Только заклятия кобру не брали.
Даже кинжал боевой не помог,
Хоть пополам эту кобру рассек.
И, только когда их в песок закопали,
Части срастаться уже перестали.
Заветную книгу трепетно взял.
Строчку прочел, и весь мир зазвучал.
Стали понятны зверей голоса,
Небесного купола чудеса.
Вселенная красками зазвучала,
Но и расплата, не медля, настала.
Корабль возвращался с успехом в
                                           столицу.
Встречали царевича важные лица.
В каюту спустился отец фараон.
Еле сдержал удушающий стон:
Матросы и слуги словно застыли.
Вместе с царевичем мертвыми были.

Маги белые и черные
Мало кто припомнить мог,
Но слухи шли упорные:
Маги жили бок о бок
Белые и черные.
Кто из магов был сильней,
Чем схватки завершались?
В Англии до наших дней
Легенды сохранялись.
Городков таких не счесть.
Рекою окольцован,
В Англии поныне есть
Городок Фолкстоун.
Почесать язык порою
Мирянам интересно.
Поселился над рекою
Лекарь неизвестный.
А узнали что к чему,
Стало интересней.
Обращались все к нему
В случае болезней.
Всем обычно помогал.
Слабым и недужим.
Плату небольшую брал.
Оказался нужен.
Был в леченье очень строг.
Больных лечил и дома.
Но помочь ничем не смог
Лишь бедняге Тому.
Был богат и знатен Том.
Радушием прославился.
Но недавно животом
Начал сильно маяться.
Лекарь и его лечил.
Часто в дом захаживал.
Изабеллу научил
За больным ухаживать.
Наконец воскликнул: «Все!
Хватит дома мучиться.
Надо только сесть в седло,
И боли улетучатся».
Хоть живот не отпускал,
С врачом не стоит спорить.
Томас Ральфу приказал
Лошадей готовить.
Только боль не отпускала.
Резала живот.
И казаться Тому стало,
Что недолго проживет.
Но внезапно отпустило.
Стал здоров, как был всегда.
Только голову кружило.
Видно, обошла беда.
                 _
В это время Мариана,
Тома маленькая дочь
Отца молча провожала
И стремилась всем помочь.
А когда отец уехал
(Минут двадцать на часах),
Появился странный лекарь
С куклой маленькой в руках.
Ставни в комнату закрыли,
Хотя не было и полдня.
Мариане запретили
Заходить туда сегодня.
В щелку плохо, но гляделось.
Кусок комнаты видать.
И девчонке захотелось
Тайну взрослых разгадать.
Солнце с цоколя светило.
Стенка белая видна.
Куклу к стенке прислонила
Явно мамина рука.
Затем лекарь появился.
Голова его видней.
Спешно к кукле наклонился
И проделал что-то с ней.
Наблюдала Мариана,
Словно в непонятном сне.
Тайна жгучая взыграла
У девчонки в голове.
Когда мама удалилась
В спальню позже отдыхать,
Мариана вдруг решилась
Куклу бедную спасать.
Ждали девочку сюрпризы.
Может кукла оживет?
Ведь булавками пронизан
Куклы тряпочный живот.
Вмиг булавки удалила
Из сквозных тряпичных ран
И беднягу уложила
Отсыпаться на диван.
               _
Том по ярмарку гуляет.
Но внезапно на пути
Его кто-то приглашает
В дверь открытую зайти.
Уговорам Том поддался.
Был хозяин очень мил.
«Альдровандо» он назвался
И раздеться предложил.
«Проведем блокаду водную».
В зеркало мельком взглянул.
Указал на ванну полную.
Предложил, чтоб Том нырнул.
Том немедленно разделся,
Словно действовал во сне.
С полминуты отсиделся
На зловонном скользком дне.
Наконец наверх всплывает.
Выяснить желает суть.
Альдровандо предлагает
Ему в зеркало взглянуть.
Видит: врач и Изабелла
(Наваждение уйди!),
Куклы тряпочное тело.
Сломанный кинжал в груди.
У врача пищаль готова.
Кукле шепчет: «Умирай!»
Тут толкают к ванне Тома
И кричат ему: «Ныряй!»
Еще раз нырнуть решился.
А затем увидел Том:
Лекарь в зеркале свалился
С окровавленным лицом.
Том прожил свой век здоровым.
С Изабеллой жил иль нет?
Только летопись Фолкстоуна
Не дает на то ответ.

Меч Скофнунг
Миф в легенды плавился,
Если был не глуп.
У викингов прославился
Могучий меч Скофнунг.
Выкован для Краки,
Лихого короля,
Обожал он драки,
Где жертвы Смерть брала.
Король был рыцарь умный
И дожил до седин.
А с мечом Скофнунгом
Был непобедим.
По смерти не решили,
С кем меч поладить мог.
Скофнунга положили
В королевский гроб.
Меч там спал веками,
И его мог взять
Рыцарь, что руками
Сумеет откопать.
С кем на рукоятке
Солнце не взыграет,
А женщина украдкой
В клинок смотреть не станет.
Странные условия
Рыцари читали.
И хотели многие,
Но рисковать не стали.
Другие не посмели.
Но как унять «хотун»?
И меч заветный Скегги
Раскопать рискнул.
Его носил с любовью.
Заветы выполнял.
Подчас своею кровью
Скофнунга омывал.
Герою славу пели.
Молвою разнесло,
Что в походах Скегги
Бешено везло.
Складывалось чудно.
И было б дальше так,
Если бы Скофнунга
Не одолжил Кармак.
Скегги отговаривал
Друга от затеи.
Но Кармак настаивал,
А в запрет не верил.
Ведь мужская дружба
Свята, нерушима.
Да и другу нужно
Поиграться силой.
Скегги во все правила
Друга посвящал.
Выполнить все правильно
Приятель обещал.
Меч он принял свято.
Запретам научился.
Но нарушил клятву,
Лишь домой явился.
На Солнце сталь сверкнула:
Из ножен вынул сразу.
Мать в клинок взглянула
Восхищенным взглядом.
Секунда – суд свершился.
Был наказан воин.
Меч, как тигр взъярился
И… рассек обоих.
Не остыв от гнева,
Сам в скалу врубился
И, как в море пена,
На части развалился.
Весть, не украшая,
Донесла молва.
Говорят такая
У мечей судьба!

Козни гоблина
Эпизод известен:
Когда-то барды пели.
И ноты в этой песне
Мы изменять не смели.
Плыл церковный перезвон.
Свободный день представился.
По малину Эйнион
В ближний лес отправился.
Видит: Дама на коне.
Эйнион назвался.
Раньше не видал нигде
Красивей убранства.
Верный муж и добрый друг,
Человек примерный,
Клятвой разразился вдруг
Быть той даме верным.
Словно нежный ангел вся.
Ноги платьем скрыты.
А садилась на коня,
Увидал: копыта.
Словно юношу, пленила.
Над пленником хохочет.
Умолял, чтоб отпустила.
Отпускать не хочет.
Говорит: « В заклятье сила.
Но секрет открою.
Пока буду я красива,
Будешь ты со мною».
Энион плененью рад.
Жизнь ведет красивую.
Позабыл про Ангарад –
Женушку любимую.
С кем встречаться, не решал
Без кивка желанного.
Но однажды повстречал
Незнакомца странного.
Шел по тропке одинокий
Уверенно и смело.
Очень стройный и высокий.
Весь в одеждах белых.
«Людям надо помогать
Без чудес и мистики.
Не хотел бы ты узнать
Ее образ истинный?»
Эйнион согласье дал:
Испытать не жалко.
Незнакомец передал
Небольшую палку.
Наважденье прекратилось:
Из облика прекрасного
Вдруг принцесса превратилась
В гоблина ужасного.
Злоба брызжет через край,
Рычание утробное.
Унеслась куда-то вдаль
Под визжанье злобное. _
Белый маг и говорит:
« Тебя он не оставит.
Примет благородный вид
И к жене пристанет.
Помогать и дальше рад
От коварной твари.
Полетели к Ангарад,
Как гоблины летают».
Едва голос мага стих,
Зародившись в поле,
Налетел огромный вихрь
И унес обоих.
Был стремителен полет
Под раскаты грома.
Страшно стало. Только вот
Эйнион и дома.
Огляделся, наконец,
И нахмурил брови:
Где был домик, стал дворец,
Утонувший в дреме.
Эйнион нашел фасад,
Расписанный, как модно.
Видит: рядом с Ангарад
Рыцарь благородный.
В превосходнейшем наряде.
Обольщать не стыдно.
Млеет Ангарад во взгляде,
(А копыт не видно).
Эйнион идет к жене.
Тронул неуклюже.
Но осталась та во сне.
Не узнала мужа.
Шепчет маг ему опять:
« Не узнала…Жалко!
Постарайся передать
В ее руки палку».
Дама взгляд оторвала.
Хоть и не узнала,
Палку все же приняла
И в руке зажала…
Все исчезло, словно сон.
Любви ночи мало.
Спит в постели Эйнион
И сопит устало.

Спасение младенца
Рэббе Израэль бродил
В этот день, как ранее.
Молодых ребят учил
Искусству белой магии.
Когда стали уставать
От нагрузки ноги,
То решили ночевать
В вилле у дороги.
Израэль хозяев звал,
Выйдя на подворье.
Гробик там пустой стоял
Да рыдали двое.
Из рассказа узнают:
Горю есть причина.
Гостей нынче созовут
На рожденье сына.
Он уж третий. Первых два,
Что жена родила,
В день такой же унесла
Странная кончина.
«Рано слезы лить в песок.
Угроза – не кручина.
Принесите-ка мешок
К колыбельке сына!»
Гости съехались. Вне правил,
Хоть и пошумели,
Израэль с мешком поставил
Друзей у колыбели.
Время близилось. И вот
(Гости не видали)
В воздух взвился черный кот
С горящими глазами.
Израэля взгляд застыл.
И, как кот не злился,
Остановлен взглядом был
И в мешок свалился.
Здесь гостей настиг и шок.
Рэббе обступили.
Вынесли во двор мешок
Крепко отлупили.
Утром Израэль узнал.
Шептались все открыто:
Что почетный гость упал
И лежит избитый.

Счастливая подкова
По ущельям у пригорья
Ездят так, чтоб не шуметь:
Дремлет демон Нездоровья.
Спят же Нищета и Смерть.
Смелый цыган шумно дышит:
Погулял сегодня всласть.
Если дремлющий услышит,
Может на него напасть.
Демоны сильны без меры.
Могут мигом порешить.
Утащить к себе в пещеру
И «по братски разделить».
Нежеланное случилось.
Надо лошадь погонять.
Нездоровье пробудилось
И помчалось догонять.
Скоро конь совсем устанет.
Демона трясет всего.
Еще миг, и цыган станет
Дичью славной у него.
Только странное случилось.
Нездоровье сбито с ног.
То подкова отвалилась,
Угодив в рогатый лоб.
Цыган в редкую удачу
И поверить не успел:
Демон сломлен. А в придачу
Он совсем окаменел.
А чтоб был не страшен снова
Гнусных демонов шабаш,
Парень взял с собой подкову
И навесил на шалаш.
Ночью демоны озлились.
И, пока не встал рассвет,
Нищета и Смерть крутились.
А в шалаш-то входа нет.
Этот случай «переварят».
И обычай станет в том,
Что подкову счастья дарят
Для защиты в каждый дом.

Книга Агриппы
Своим современникам очень не нравился.
Но в поколениях поздних прославился
Известный мыслитель оккультного типа
Маг и ученый Корнелий Агриппа.
Горазд был предсказывать и врачевать.
Гигантскую книгу успел написать.
В книге, изложено точно и сухо,
Многое было, что знала наука.
Источником знаний таинственных
                                            признана,
Книга была, что созданье капризное.
Слава о книге странная шла,
Будто своей она жизнью жила.
Будто сам Дьявол книгу востребовал.
Будто писалась Агриппой и демоном.
А чтоб не нашли ни студенты, ни дети,
Хранилась в Агриппином кабинете.
Ничто так не манит, как жгучая тайна.
Дверь оказалась открытой случайно.
Студент, одуревший от множества
                                                   книг,
В комнату шефа тайно проник.
Книга, как шкаф. Ни на что не похожа.
Страницы, как будто из грешников
                                                        кожа.
Смысл не понятен, но видно, богат.
Начал читать по началу подряд.
Очнулся студент на туманном
                                               рассвете.
Увидел, что он не один в кабинете.
Серой зловонною книга дымит.
И демон сердитый в кресле сидит.
« Что ты наделал, студент неумелый!
Зачем оторвал от серьезного дела?»
Ответить у парня не было сил.
Демон несчастного задушил.
Наутро поведали слуги об этом.
И стал кабинет под строжайшим
                                         запретом.
Когда же Агриппина жизнь
                                     завершилась,
Похоже, душа его в книгу вселилась.
С книгой не мог бы управиться всякий.
Ее охраняли святые монахи.
А в дни, когда книгу для дела не
                                                     брали,
Строптивую к стенке цепью ковали.
Премудрости тайные отцвели.
Распались старинные монастыри.
Но старый гусляр в своей песне поет,
Что книга и ныне в народе живет.

Проклятье леди Шеллот
Время настанет. Люди придут,
Кому посмотреть охота.
Давно их руины старинные ждут
На острове близ Камелота.
Замерли здесь нераскрытые тайны
Рыцарей тесного Круга,
Согласно легенде надежной и давней
Времен короля Артура.
Люди не ведали мощи заклятья,
Ни кто и когда его сделал.
Но слухи ходили о тайне проклятья,
Настигшего юную Шеллот.
Судьба ее кем-то решалась.
Нельзя ей общаться с народом,
Ей выходить запрещалось
Из комнаты на свободу.
Она лишь могла одиноко
За ткацким станком сидеть.
Но даже в окно широкое
Не смела открыто глядеть.
Миледи не кляла долю.
Оставила прочь сомнения.
Привыкла, что взгляд на волю –
Зеркальное отражение.
Но как-то в зеркальном поле,
Когда прекратилась работа,
Шеллот себе на горе
Увидела Ланцелота.
В фигуре его сливались
Сила и мудрость покоя.
И ярко лучи отражались
На рыцарских латах героя.
Дерзкая мысль мелькнула.
Судоргой сердце свело.
Шеллот лицо повернула
И…прямо взглянула в окно.
Зеркало с грохотом треснуло.
Посыпались древние стены.
Леди вдруг стало тесно,
Словно актеру без сцены.
Вырвалась на свободу.
Устами молитву шептала
И с кручи свалилась в воду,
Что замок в «притык» окружала.
Так разрядилось проклятье
В поступке отчаянно смелом.
Гребцы в одинокой ладье
Везли ее мертвое тело.

Колокол Св. Ильтиды
Время людей уносило.
Но сохранилась молва,
О том, что чудесные силы
Таили колокола.
Сейчас туда возят гиды.
Досужим туристам известен
Колокол церкви Ильтиды
В старом английском Уэльсе.
И, правда, звучит чудесно.
Может слегка печально.
Но только не всем известно,
Какая в нем скрыта тайна.
Столетий немало минуло.
Но хочется вспомнить вновь,
Что в колокольном гуле
Услышал проездом король.
Сейчас это дело подсудно:
Разбой среди бела дня.
Похитил звенящее чудо
И закрепил на коня.
Холодны рыцарей лица.
Их взгляд обо всем говорил.
Король, едва прибыл в столицу,
Места не находил.
Ну, как тут по чести править?
Бросив последний взгляд,
Король повелел отправить
Звенящее чудо назад.
Конь королю всех ближе.
В битвах его носил.
Едва тот приказ услышал,
В путь ускакал один.
Звенящему чудному другу
Вторил церквей перезвон.
Кони со всей округи
Сбегались на этот звон.
Нашли, где священник трудился.
При всем пораженном народе
Конь перед ним склонился
И колокол снять позволил.
Его водрузили, как прежде,
Ласкать своим звоном ухо.
Звенит, удивляя приезжих
Пленительно чистым звуком.

Рождение скрипки
Осень золотая за окном кружилась.
Девушка Марика в охотника влюбилась.
Мимо окон ездил он, стройный и красивый.
В нем играла нежность и мужская сила.
О любви ответной девушка мечтала.
Но просить об этом охотника не стала.
Тоска неугасимая сердце девы гложет.
Обратилась к демону. Может он поможет?
Как-то поздний вечер вспышкой озарился.
В серном дыме, грохоте демон появился.
Обещал лукавый сотворить заклятье,
Но в ответ потребовал родителей и братьев.
Коль позвать нечистого сгоряча решилась,
Лишь слегка задумавшись, дева согласилась.
Демон наловчился в роковых проклятьях.
Превратил он в струны ее меньших братьев.
Мать смычком вдруг стала, волосинок полным.
Отец – красивым ящиком необычной формы.
Когда гость по струнам пробежал умело.
Скрипка нежным голосом матери запела.
Демон не поддавшись пламенному чувству.
Обучил Марику сложному искусству.
И, когда фигура знакомая мелькнула,
Мелодия чудесная окрестность захлестнула.
Все, кто ее слышал, в восторге цепенели.
Охотник, удивленный, постучался в двери.
Объясненья были волнующи и жарки.
Свадьбу отыграли в родовитом замке.
Но медовый месяц только сутки длился.
А на утро демон к молодым явился.
Набросил им на шеи черную узду.
Заявил: их души проданы ему.
Исчезли, как и не были. Только гарь осталась.
Но скрипка не пропала и не затерялась.
Когда после поминок выгребали сор,
Ее, как вещь не нужную, вынесли во двор.
Цыганенок шустрый мимо пробегал.
Штуку незнакомую с кучи подобрал.
Поводил по струнам трепетным смычком.
Как играть учился, рассказывал потом.
Скрипача вихрастого ожидал успех.
А цыгане скрипку любят больше всех.

Клад короля Артура
Несколько седых веков
Доносится сказанье
Поколеньем стариков
Внукам в назиданье.

Одним трактом каждый год
По ущелью в горах
Девид Мейриг, скотовод,
Гнал животных в город.
Рассказать потом не мог,
Да и сам не ведал.
Но зачем-то у дорог
Ветку тиса срезал.
Завершив свои дела,
Он домой собрался.
Ветка тиса с ним была.
С ней не расставался.
Странных свойств не видел в ней.
Хоть сама и гнулась.
Но заметил чародей.
Ему и приглянулась.
Посулил богатым стать,
Лишь бы тот поведал
Да смог точно указать,
Где он ветку срезал.
Были ночь и тишина.
Пустынная дорога.
Только полная луна
Посматривала строго.
Дерево нашли с трудом.
(Девида забота).
Чародей ходил кругом,
Напевая что-то.
Думали, не повезет:
Заклятье не годится.
Вдруг открылся тайный ход
У кореньев тиса.
Любопытство выше сил.
Чудный свет все ближе.
Чародей предупредил:
«Наклоняйся ниже!»
Горы золота горят.
Рыцари и пажи
Вокруг золота лежат
Многолетней стражей.
Чародей заметил: «Сходни!
Можешь брать и много.
Только колокол не дерни,
Что висит у входа!»
Сумки золотом набрались.
И шапки в придачу.
Когда выбрались, расстались,
Посулив удачу.
Девид много лет прожил.
Не очень и таился.
В дни застолий говорил,
Где тот клад хранился.
Кое-кто из молодцов
Потом клад искали.
Рассеченные мечом
У дорог лежали.

Отци
Волшебник могучего племени
В горы попал нечаянно.
Последний бросок во времени
Закончился очень печально.
Друиды все знали подлинно.
Предгорие перерыли.
Ворота возврата вовремя
Солдатами перекрыли.
Пришлось пробиваться силой.
И не терять надежду.
Кровью чужой облил он
Магическую одежду.
Отсюда – и сбой заклятий.
Здесь надо искать причину.
Друидских жрецов проклятье
Забросило на вершину.
Как все удавалось прежде
В рывках по пространству и времени!
Сколько вещей полезных
Принес он родному племени!
Стрелы и шкура древние
Служат ему без срока.
Топор из грядущего времени
Их будущего пророка.
Отци поднялся на ноги.
Взглядом скользнул по снегу:
Здесь не найти дороги.
Он никогда здесь не был.
Надо ж, такая забота:
Он не силен как ранее,
Магия не сработала.
К тому же серьезно ранен.
Пророческий дар остался.
Великий Отец не обидел.
Хоть и вовсю старался,
Но будущего не увидел...
“Я над Судьбой не властен.
Конец в леднике приходит.
Но не избегнут несчастья,
Кто тело мое находит!
В последнюю двинем дорогу...”
Холодный туман клубился.
Отци прополз немного
И в горной пещере скрылся.

                        -
Затем уже в новой Эре,
На стыке державных границ
Тело нашел в пещере
Досужий немецкий турист.
Судьба уже ищет жертвы.
Берется за них всерьез:
Гельмут Симон был первым,
Кто в леднике замерз.
Запущен был Рок-губитель.
Гельмут лишь счет начал.
Вторым был спасатель Дитер,
Что Гельмута разыскал.
Смерть подбирала крайних.
Рок сопричастных губил.
Третьим стал доктор Райнер,
Что вскрытие проводил.
У журналистов вспотели лица.
Сенсация поднесена.
Гибелью Курта Фрица
Общественность потрясена.
Не было бед ожидаемых,
Но камнем череп снесло.
(В группе сопровождаемых
Не пострадал никто.)
О мумии заговорили.
Но всех, кто к ней был причастен,
Исследовали, перевозили,
Преследовали несчастья.
Сенсация не скрывалась.
И не было в том резона.
История повторялась
С гробницей Тутанхамона.
Наука фантазии любит.
А здесь аргумент силен:
Все найденное при мумии
Из самых различных времен!
Из протоколов следовало,
И это смущало очень,
Что шуба в Китае бегала
За тридцать веков до Отци.
Фантазии ум неволили.
Тревожило неспроста
То, что топор изготовили
В эпоху Исуса Христа.
Наука не виновата,
Что разобраться хочет,
Как между этими датами
Мог появиться Отци?

     Торма
На самой вершине света,
Где горы растут до небес,
Лама Шертен из Тибета
Много творил чудес.
Лечил и людей, и животных.
Дождь или снег вызывал.
Делал все очень добротно,
А плату работой брал.
Без ламы не сделаешь шага.
Крестьянин работал умело.
Ячмень убирать у ламы
Стало привычным делом.
Однажды сгустились тучи.
Град – это страшное горе.
Личный посев замучил,
А маг посылает в поле.
Крестьяне считали, что правы,
Хоть редко на бунт решались.
Но поле косить у ламы
Решительно отказались.
Нет. Лама не слал проклятья.
Для мага спокойствие – норма.
Но оживил заклятьем
Пирог под названием «торма».
Пирог этот был ритуальным,
Острой конической формы.
Славы он был печальной.
Люди боялись тормы.
Торма в поселок помчался,
Один успевал повсюду.
В дома непослушных врывался
И разбивал посуду.
Тарелки и ложки летали.
Куда и девалась отвага!
В ужасе люди бежали
К обители грозного мага.
Тот показал на поле,
Где густо ячмень засеян.
Его покосили вскоре,
А тучи-то маг рассеял.
Вернулись домой не поздно.
На завтра поля созрели.
А торма сухой, но грозный,
Лежит с этих пор в музее.

Неудачная инкарнация
Сравнительно недавно
Разыгралась драма.
Жизнь прожил бездарно
Очень знатный лама.
Сызмальства ленился
Науки познавать.
Еле научился
К старости читать.
С титула вельможного
Сливки собирал.
Монастырь, как должно,
Ламу содержал.
Умирал в прострации.
В выборе не волен.
К приличной инкарнации
Дух не приготовил.
               -
Как стало известно,
В этот день сквозь лес
Брел волшебник местный
Дугпа Конголес.
Часы судьбу решали.
Но ему везло:
Мощью своей магии
Он проник в Бордо*.
Ламы дух томился.
Его он навещал.
Достойно возродиться
Духу обещал.
               -
Дугпа к речке вышел.
Наугад бредет.
Наконец, услышал:
Девушка поет.
Борьба недолго длилась:
Сил у мага мало.
Девушка отбилась
И домой сбежала.
Маме рассказала
С жарким интересом.
Та легко узнала
Дугпу Конголеса.
«Мне бы твои беды.
Я была бы рада.
Коль лама что-то делал,
Значит так и надо!
К речке возвращайся.
Это не опасно.
С магом повстречайся
И скажи: «Согласна!»
                -
Та к ручью вернулась.
Маг выглядел курьезно.
Девушка нагнулась.
Он ответил: «Поздно!
Была б счастливой ныне.
Тобою род гордился.
А в твоем бы сыне
Лама возродился.
Не хватило малости
В магической игре.
Жила б до самой старости
В большом монастыре.
Твои б дела прославились
В монашеском кругу.
Осел с ослицей спарились
Недавно на лугу.
Для умершего драма.
Сам виноват во всем.
Возродится лама
Маленьким ослом!»

*Бордо – место, где, согласно                                                                                                                              верованиям тибетцев, пребывают души                                                                                                                                            умерших до новой инкарнации.

Смерть Грозного
Хвори Грозного не брали.
Был здоровья царского.
Но кончину предсказали
Ведьмы из Архангельска.
Как с царем себя вести,
Он научит многих!
Царь велит их привезти
И держать в остроге.
Царь пророков уважал.
Сам гадал на картах.
Срок предсказанный настал
В середине марта.
День туманный занялся.
Дождик небольшой.
Иван Грозный поднялся
И махнул рукой:
«Вот и верь теперь Судьбе,
Что ведьмы напророчат!»
Князя Бельского к себе
Кличет перед очи.
Приказал предостеречь
От шептаний вздорных.
А колдуний нынче сжечь,
Как обманщиц злобных!
                   -
Бельский вниз, в острог идет,
Где сидят невольницы.
Волю царскую несет
К смерти приготовиться.
Поднимают ведьмы вой:
«Сбудется пророчество!
Рано разжигать огонь:
День еще не кончился!»
Стал боярин только злее.
Но спешить не хочет.
Он вполне еще успеет
Их казнить до ночи.
«Расшумелись, как на вече!
К вам Отец заглянет.
А казнят вас поздним вечером,
Когда солнце сядет».
Стрельцам распоряженье:
Пусть время не теряют,
Для костра поленья
Неспешно собирают.
Минуло утро позднее.
Полдень наступает.
Сообщили: «Грозный
В шахматы играет».
Бельский ждет. Вздремнул на миг.
Приема дожидался.
Вдруг невероятный крик
Из палат раздался.
Князь стремительно вошел,
Отстранив охрану.
Возле шахмат и нашел
Мертвого Ивана…

Вещий Авель
История прославила
Империи расцвет.
Екатерина правила
Долгих сорок лет.
Против жестких правил
(Прорицать не сметь!)
Некто «Вещий Авель»
Предсказал ей смерть.
Придворные язвили:
«Смотри, какой нахал!»
Авеля избили,
И бросили в подвал.
Но Судьба по следу шла,
Авелем указанным.
Смерть «Великую» нашла
Точно в день предсказанный.
Разыграли горе.
С почетом хоронили.
А затем на волю
Монаха отпустили.
Какими-то делами
В обители он ведал.
Но за ним послали:
Император требовал.
Как и быть не знает.
(Память жжет огнем)
Но слышать царь желает
О будущем своем.
Был монах простолюдин,
И сказать не сможет:
«Ты, конечно, господин,
Но истина дороже».
Павел, хоть и возбужден,
Но страх и гнев остудит.
Чтобы не сказали, он
Пророка сечь не будет.
Авель это услыхал,
Отлегло от сердца.
И он тут же предсказал
Судьбы самодержца.
Император загрустил,
Почему, понятно.
Но монаха отпустил
В монастырь обратно.
Придворные, о всем разведав,
Не кричали громко.
Царь судьбу свою поведал
Далекому потомку.
Послание составили
(Павел диктовал).
Пращуру оставили,
Чтобы прочитал.
Сотню лет пакет лежал.
В архивах запылился.
Николай Второй читал.
С царицей поделился.
Царственной чете неловко:
Словно, призрак видели.
Предок извещал потомка
О дате своей гибели.
Недолго головы «сушили».
Не уйти от факта:
Прапрадеда задушили
Одиннадцатого марта!

Зловещий договор
Фашистская резиденция.
Тридцать второй год.
Адольфу нужна индульгенция
На задуманное вперед.
Это развяжет руки
И принесет плоды,
Ввергнув планету в муки
Непрерывной войны.
Не упустить момента,
Ковать пока горячо!
Папа не даст документа,
Не подставит плечо.
Церковь всегда спесива.
Верит себе одной.
Единственная альтернатива –
Договор с Сатаной.
Обстановка таинственная.
В подвале горят факела.
Это – лишь то единственное,
Что требовал Сатана.
Резко запахло серой.
Огненное кольцо.
Смотрит Адольф несмело
В загадочное лицо.
Голос спокойный и сильный:
«Можно и начинать.
Готов ли ты не насильно,
Сознательно подписать?
Мои обещания честные.
Дам развернуться всласть.
Получишь досель неизвестную,
Неоспоримую власть.
Сможешь судить и править.
Ты нагл и достаточно смел.
Но власть эту должен направить
Только для черных дел.
Их будешь вершить повсеместно
До предначертанных дней.
После смерти, известно,
Душа твоя будет моей.
И не впадай в уныние.
Кровью подпишешь ответ.
Срок договора: Отныне
Ровно тринадцать лет.
Учти: Договор негласен.
Надежно храни экземпляр».
Ответил Адольф:
                      «Согласен!»
И закатил рукав.
Бумагу подвинул смело
(Считай, что ему повезло!)
Умело пронзило вену
Таинственное перо.
Гость незаметно растаял,
Оставив зловонную тень.
Стучалась пора «крутая»
В последний апрельский день.
                    -
История снова в порядке,
Развязку вперед сместя.
Сейф обнаружили в кладке
Семьдесят лет спустя.
Эксперты весьма постарались,
Сличая на многих листах:
Подписи повторялись
В самых различных годах.
Что подпись Адольфа точная,
Здесь мудрости не нужны,
Но есть и другие источники
С подписью Сатаны.

Случай в Британском
Музее
В Британском музее древностей
Спят беспробудным сном
Посланцы Египетской Вечности –
Мумии под стеклом.
Под вечер гораздо темнее,
И впечатлений много.
Устав от хождений в музее,
Джексон уснул за колонной.
Проснувшись глубокой ночью,
Решил, что пора выбираться.
Потом удивился очень
И сразу решил остаться.
Случай почти мистический,
Если «мозги набекрень»:
С фонариком электрическим
Двигалась чья-то тень.
В лучах отраженного света
Призрак почти нереален.
В жреческой мантии Сета
Двигался египтянин.
Сюжет закрутился с блеском.
Фантазии нет границы:
Фигура с ожившей фрески
Из очень знакомой гробницы.
В шагах ни малейшего шума.
Приблизилась. Остановилась
У маленькой женской мумии,
Что за витриной хранилась.
Стукнула крышка легонько.
Сюжет досмотреть осталось.
Тень зарыдала горько
И к мумии древней прижалась.
Джексон неловко скрипнул.
Затем кашлянул внушительно.
Жрец новоявленный вскрикнул
И заявил решительно:
«Сэр нарушает приличия:
Скрылся во время осмотра!»
Египетское обличие
Горело неприязнью острой.
Джексон – непрошенный зритель.
Он это и сам понимал.
Но почему смотритель
Мумию обнимал?
                    -
В «дежурке» просторно, но жарко.
С улицы окна в инеи.
Джексон смотрелся жалко,
Но извинения приняли.
Хоть гость и вовсю держался.
Шел разговор обо всем.
И все же вопрос сорвался:
«А мумия здесь причем?»
Смотритель вздохнул откровенно:
«Осталось недолго ждать
Флакон я найду непременно,
А тайну могу рассказать.
Мой дом поглотила пустыня.
А род – всех людских древней.
Не тех, что живут поныне,
А самых древнейших кровей.
Конца не дождался света.
Теперь это стало нелепо.
Служил я жрецом у Сета
В эпоху Аменхотепа.
Я не боялся Смерти.
Хоть жертвы косила война.
И тайну постиг бессмертия,
Когда разыгралась чума.
До эликсира бессмертия
Осталась последняя проба.
А эликсир для Смерти
Оставил в флаконе дома.
Смерть покорилась Знанию.
И многие это видели:
В походе провел испытания,
Спасая солдат от гибели.
В бессмертии страшная сила.
Когда возвратился с войны,
Супругу чума подкосила,
И с нею флакон погребли.
О египтянах древних
Рассказывают небылицы.
Я был ей супругом верным,
Но не нашел гробницы.
Тысячелетия долгие
Странствую вне закона.
Отслеживаю дороги
Спасительного флакона.
По белому свету кочую.
Дожил и до ваших дней.
Узнал, что какую-то мумию
Купили в Британский музей.
Бог Солнца меня не обидел.
Окончил дорогу длинную.
Из-под бинтов увидел
Цепочку свою старинную.
Сэр, мы кончаем встречу.
Вы тайну мою узнали.
Наступит и завтра вечер,
Коль нынешний Вы прервали».
Ветер туман рассеял.
Утро настало сразу.
Джексон не очень поверил
Загадочному рассказу.
                          _
В воскресной программе для зрителя
Серия странных снимков,
Где труп молодого смотрителя
С « древней принцессой» в обнимку.

Покинутая гробница

Юность ранняя Земли.
Давняя пора.
Пирамиды вверх росли
К божественному Ра.
                 _
Слов Верховный не находит.
Насупленные лица:
«На свиданья тайно ходит
Молодая жрица!
О свиданьях донесли.
Жрицу распознали.
Схватить парня не смогли.
Имя не узнали.
Поиски везде ведем.
Кто?
-Пока не ясно.
Жреческий наряд на нем.
Это и опасно.
Допрос толку не дает,
Хоть ведем посменно.
Но, пока не выдает.
И молчит надменно.
Грех огромнейший на ней!» -
Жрец нахмурил брови:
«Применить бы силу к ней.
Да, ведь царской крови…
Потеряли много дней.
Терпенью есть граница.
Чтоб раскаялась скорей,
Поместить в гробницу!
Все боятся темноты.
Ум «вправляет» скоро!
На неделю дать воды
И еды немного.
Ей сказать, что навсегда
Приговор исполнится,
Пусть до самой смерти Ра
В тишине помолится.
И, чтоб много не шумели:
Только слухи множим.
Выпустить через неделю.
Разговор продолжим»
              _
Глухо «ахнула» плита,
От света отсекая.
Наступила темнота
Вязкая и злая.
«На спасенье шансов нет.
Будет смерть примерной.
Ведь плита, что скрыла свет,
Массы непомерной.
Надо подавить мечту.
Цифры не приснились:
Чтоб поднять наверх плиту
Сто рабов трудились.
Иль забыться в легком сне?
Где же милый бродит?
Вряд ли он поможет мне,
Хоть и на свободе…
Что за звезды впереди?
Или это снится?»
«На свободу выходи,
Дорогая жрица!»
Ее милый друг стоял,
Даже не сгибался.
Над ладонью блок держал
Нежно улыбался.
Сделала навстречу шаг.
Слеза скатилась жгучая:
«Знала я, что милый – маг.
Но, такой могучий…»
«Все, родная, - суета.
Плывем к истокам Нила»
Опустилась вниз плита
И проход закрыла.
                  _
В храм молва дошла дурная.
Начальство разъярилось:
Ведь гробница-то - пустая.
Точно все приснилось!
И о том, что здесь стряслось,
Не ведает охрана.
Жрец сказал: «Не обошлось
Без мальчишек Мага.
В этом деле есть накал,
Дерзость и отвага…»
И, не медля приказал:
«Позовите Мага!»
Маг явился в тот же миг,
Как и приглашали.
Все едва сдержали крик,
Хотя чуда ждали.
Жрец Верховный засопел.
Изложил причину.
Узнать правду захотел
От равного по чину.
«Логика твоя понятна.
Но, скажу по чести:
Ныне все мои ребята –
На обычном месте.
Мне ты можешь доверять.
Не строй догадки смелые.
Ведь плиты им не поднять:
Еще птенцы незрелые!
То, что склеп пустым стоял,
Видели воочию.
Жрицу, скажешь, Сет забрал
В назиданье прочим».
Жрец вздохнул и согласился:
Чести Мага верил.
Тот, неспешно, удалился,
Растворившись в небе.
Знал всю истину старик.
Был к словам внимательным:
Его лучший выпускник –
Маг самостоятельный.
               _
Поменялся ныне Свет.
Но, остались виды.
Откопали барельеф –
Маг у пирамиды.
Стройно и легко стоял.
Видно по ухватке.
Над ладонью блок держал
Непомерной кладки.
У скептиков - на все ответ.
Но сомненья в том,
Что писался барельеф
Лазерным лучом!
Археологи стояли,
Безмерно удивленные:
Рядом бусинки лежали,
Лазером прожженные!
              _
Юность мудрая Земли.
Дивная пора.
Пирамиды вверх росли
К божественному Ра…